Николай Сидоров, председатель правления «Абсолют Банка»: «После кризиса стало очевидно: взрывного роста уже не будет»

«Абсолют Банк», уверенно входящий в топ-40 крупнейших российских банков и в топ-20 кредитных организаций по объему выданных кредитов физическим лицам, последние два года находится на пороге перемен. В 2009 году европейская банковская группа КВС Group, которая приобрела контроль над банком четыре года назад, объявила о возможности выхода из капитала банка после 2012 года. Впрочем, менеджмент финансового учреждения в сложившейся ситуации сохраняет олимпийское спокойствие и планомерно воплощает в жизнь принятую стратегию развития. Своим видением перспектив и возможностей иностранных банков в России поделились председатель правления «Абсолют Банка» Николай Сидоров и заместитель председателя правления банка Иван Анисимов.

– В последнее время целый ряд крупных западных банков – в частности, британские Barclays и HSBC, американский GE Money Bank, шведский Handelsbanken, испанский Santander – объявили о том, что они сворачивают свой бизнес в России. Morgan Stanley продал Городской ипотечный банк «Восточному экспрессу». Голландский Rabobank получил лицензию на открытие дочернего банка в России, но так и не воспользовался этой возможностью. Бельгийская банковская группа КВС также объявляла о возможности продажи российской «дочки» – «Абсолют Банка». Что так изменилось в реалиях российского банковского бизнеса, что вынудило западные банки кардинально пересмотреть планы развития?

Николай Сидоров: «Пришествие» западных компаний на российский рынок состоялось еще в середине девяностых. И дальнейшее развитие строилось по разным моделям – кто-то начал стремительно расти, кто-то еще несколько лет сидел в «коконе», но примерно в 2006-2007 годах наблюдался взрывной рост бизнеса. Тогда Россия воспринималась западными инвесторами как легендарный «Эльдорадо»: стоит только воткнуть палку в землю, она прорастет и даст богатый урожай. Поэтому западные финансовые структуры, приобретая российские банки, покупали не стратегию, не успешную бизнес-модель и даже не клиентскую базу, а вход на рынок, который сулил колоссальную прибыль. Но после кризиса стало очевидно: взрывного роста уже не будет.

Важность создания новой бизнес-модели, необходимой для развития бизнеса в спокойном и планомерном режиме, повлияли на решение ряда банков о выходе из капитала российских «дочек». Можно предположить, что именно такими доводами руководствовались Barclays и HSBC, когда принимали решение уйти с российского рынка. Кроме того, эти кредитные организации активно решали проблемы, возникшие в головных офисах материнских компаний, и это также повлияло на решение банков покинуть рынок.

Но, к примеру Банк Сосьете Женераль, напротив, сделал ставку на развитие банковского бизнеса в России и создал крупнейший российский банк с иностранным капиталом. Райффайзенбанк и «ЮниКредит», судя по всему, также видят большие перспективы для роста бизнеса. Так что это, скорее, не повальный исход иностранных финансовых структур, а некоторое отрезвление, неизбежное после кризиса.

– А как изменилась модель бизнеса «Абсолют Банка»?

Николай Сидоров: Есть три классические модели: либо банк – пионер по продуктам и все время изобретает новые продукты и услуги, либо лидер в ценовом отношении, либо лидер по уровню сервиса. Так, к примеру, если главное – это низкие тарифы на услуги, то не обязательно устанавливать в офисах банка мягкие удобные диваны – клиенты могут и в очереди постоять.

«Абсолют Банк» избрал модель быть лидером по качеству сервиса, поэтому приоритетное внимание уделяется качеству обслуживания клиентов – они должны чувствовать, что находятся в центре внимания. Безусловно, этого нельзя достичь только за счет использования современных технологий. Та же электронная очередь – не гарантия быстрого обслуживания, потому что операционист, пока клиент томится в очереди, может рассказывать подруге в «аське», как она классно вчера отдохнула в клубе. Однако электронная очередь позволяет проанализировать существующие бизнес-процессы. Например, после проведенного анализа мы сместили обеденный перерыв на 11 часов и на 16 часов. Потому что оказалось, что в промежуток с 12 до 14 часов в офис банка приходит максимальное количество клиентов. К слову, сервисная модель предполагает, что поток клиентов сразу же четко разделяется по потребностям. Так, клиент, который пришел за консультацией по ипотеке, может и подождать десять-пятнадцать минут, потому что кредит на покупку недвижимости берется раз в жизни, а клиент, который в свой обеденный перерыв зашел в банк, чтобы оплатить коммунальные платежи, увидев очередь даже из двух-трех человек, скорее всего, развернется и уйдет.

– Некоторые банки избавляются от очередей за счет установки банкоматов и терминалов самообслуживания. На ваш взгляд, это решение проблемы?

Николай Сидоров: Да, но лишь отчасти – в тотальной автоматизации процессов скрыта серьезная угроза. Наш акционер в Бельгии несколько лет назад решил изменить стратегию развития и перевести всех клиентов на дистанционное обслуживание, так как высокая стоимость коммерческой недвижимости и большие расходы на зарплату персонала, по мнению акционеров, сдерживали развитие банка. Но уже через полтора года они схватились за голову, потому что потеряли огромную часть клиентов из-за того, что они просто перестали регулярно заходить в офисы банка.

В итоге они полтора года «выгоняли» клиентов из отделений, а следующие три года – мыслимыми и немыслимыми способами завлекали обратно. Так что должен быть сбалансированный подход: безусловно, есть простые операции по счету, которые удобнее провести дистанционно, но есть услуги, которые требуют непосредственного контакта с клиентом. Банальный пример – для открытия вклада требуется обязательная идентификация личности клиента, так что без посещения офиса банка не обойтись. Закрытие вклада можно сделать и дистанционной услугой, но тогда сотрудник банка лишится возможности поинтересоваться, почему клиент закрывает вклад : возможно, у него есть потребность в ином продукте и можно сделать кросс-продажу автокредита или ипотеки. А вот пополнение вкладов вполне может быть дистанционной опцией.

– Расскажите, будет ли расширяться присутствие банка в Челябинске и области, планируется ли открытие новых офисов?

Николай Сидоров: Сейчас у «Абсолют Банка» два универсальных офиса на Южном Урале – в Челябинске и Магнитогорске. Пока планов по открытию новых офисов нет, существующими точками можно развиваться достаточно длительное время. Модель регионального развития банка сейчас как раз пересматривается. Исторически банк открывал региональные представительства «веерным методом» – по одной точке в каждом крупном городе. В конце прошлого года мы поняли, что офисы в некоторых городах не дают ничего, кроме самого факта присутствия на карте. И сейчас мы четко сфокусировались на ключевых регионах присутствия – это Москва и Подмосковье, Санкт-Петербург, Северо-Запад, Урал, Сибирь, Поволжье и Юг России – всего 28 городов присутствия и 52 отделения, и выход в новые регионы в ближайшие годы в планах не значится. Не хочется быть маленьким крокодильчиком с огромной пастью и пытаться ухватить больше, чем в состоянии переварить…

– Социологические опросы показывают: модель потребительского поведения россиян меняется – если в кризис люди стремились сберегать, то сейчас вновь настроены тратить сбережения, пользоваться банковскими кредитами. Вы замечаете эти изменения?

Иван Анисимов: Спрос на потребительские кредиты, действительно, постепенно возвращается. Розничный бизнес тем и хорош, что если крупные корпорации возникают раз в двадцать лет, то потенциальный розничный клиент появляется каждую минуту – и лет через двадцать он придет в банк. То есть возобновляемость клиентской базы бесконечная.

Кризис, на мой взгляд, принес немало позитивных изменений. Конечно, был период, когда у банков возникли серьезные проблемы и они находились не в самой лучшей форме, что уж скрывать. Но позитивный момент заключается в том, что теперь и банки, и их клиенты научились грамотно оценивать риски. И заемщики осознали, что кредитное решение принимает не только банк, но и они сами.

Уровень закредитованности снизился, да и само отношение к банковским кредитам изменилось кардинально: если раньше люди приходили в банк с вопросом: «А есть ли ипотека без первоначального взноса?», то сейчас интересуются: «Можно ли оформить кредит только на 20% стоимости квартиры?». С одной стороны, это осложнило задачу банков, поскольку поле деятельности сузилось, с другой стороны – облегчило: сегодня люди обращаются за кредитом с полным пониманием того, что они хотят приобрести на эти деньги и как будут рассчитываться.

Еще один позитивный момент – кризис научил: нужно не только приобретать, но и сберегать. Не секрет, что именно в разгар финансового кризиса депозитные портфели банков стремительно росли. Кстати, это тоже один из интересных моментов, потому что, к примеру, во время кризиса 1998 года банковская система страны себя полностью дискредитировала, вкладчики выстраивалась в огромные очереди, штурмовали отделения банков, чтобы снять сбережения с вкладов. Осенью 2008 года люди, напротив, активно несли деньги в банки. Большую роль в этом, конечно, сыграла государственная политика – и поддержка, оказанная крупнейшим банкам страны, и система страхования вкладов. Сейчас наблюдается определенный баланс между клиентами, желающими сберегать, и теми, кто хочет приобретать что-то в кредит.

– Конкурентная среда за прошедшие пару лет сильно изменилась?

Иван Анисимов: Конечно, сегодня особенно остро чувствуется серьезная конкуренция со стороны двух банков, чье имя не стоит поминать всуе. (Смеется.) Я не хочу выглядеть человеком, который жалуется – но ситуация складывается таким образом, словно играешь в карты с человеком, у которого на руках раз за разом оказываются все козыри, при любом раскладе.

Когда существующие на государственное фондирование банки вступают в конкурентную борьбу с коммерческими банками, деятельность которых строится по иным законам и принципам, это носит несколько странный характер. В моем понимании государственные банки должны быть ориентированы прежде всего не на извлечение коммерческой выгоды, а на проведение социальной политики, что сейчас, к сожалению, постепенно уходит из приоритетных направлений их деятельности.

Так, в последние годы Сбербанк закрыл огромное количество отделений, которые находятся в отдаленных деревнях и малых городах. Причина банальна – содержать офис в небольшом населенном пункте нерентабельно. Но изначально целью создания Сбербанка был именно глобальный охват всей территории страны, чтобы каждая бабушка могла получить пенсию и оплатить коммунальные услуги. Но Сбербанк повернулся в сторону чисто коммерческой политики. Это, наверное, хорошо для банка, но не слишком хорошо для народа. Сейчас широко обсуждается идея создания Почтового банка на базе отделений Почты России. Но фактически это подмена – зачем создавать еще один «народный» банк, когда есть Сбербанк?

– У Сбербанка около десяти тысяч отделений по всей стране, а у Почты России, если не ошибаюсь, едва ли не сорок тысяч. Так что подмена, как вы это называете, вполне приемлемая.

Иван Анисимов: Согласен. Но факт в том, что государственные банки перешли в абсолютно коммерческую плоскость.

Николай Сидоров: Между тем есть и иная, правильная и понятная модель: так, Российский банк развития не работает на открытом рынке, а выступает кредитором первой инстанции: предоставляет банкам долгосрочные ресурсы по приемлемым ставкам, а мы, в свою очередь, выдаем кредиты малому бизнесу по установленным им стандартам. Примерно по той же схеме сотрудничает с партнерскими банками и АИЖК: механизм секьюритизации позволяет банкам выдавать ипотечные кредиты и рефинансировать портфели. Тем самым и государственная задача выполняется: люди получают возможность приобрести новое, комфортное жилье, стимулируется жилищное строительство, – и у банков остается простор для лавирования.

– В последние месяцы и АИЖК, и крупнейшие госбанки презентовали ипотечные программы с очень низкими ставками. Окажет ли это влияние на тарифную политику коммерческих банков?

Иван Анисимов: На мой взгляд, нужно четко разделять популистские ставки – которые могут опуститься и до 3% годовых – и экономически обоснованные. Механизм формирования кредитных ставок в банках достаточно прозрачный – это стоимость фондирования, существующий уровень риска и собственно маржа, которую рассчитывает получить банк.

Объективно маржинальность ипотечного кредитования сейчас очень низка – буквально на грани рентабельности. Финансовые риски хотя и заметно снизились, все же не исчезли полностью, так что сбрасывать их со счетов нельзя. Что же касается стоимости фондирования, то здесь «Абсолют Банк» находится в выигрышном положении, поскольку входит в крупную международную финансовую группу и, соответственно, получает финансовые ресурсы по приемлемым ставкам. Но многие российские банки, особенно региональные, такой возможностью не располагают.

Так что, на мой взгляд, сейчас нет объективных предпосылок для снижения ставок по ипотеке. И, как показывает анализ нашего кредитного портфеля, за прошедшее полугодие средневзвешенная ставка по ипотечным кредитам осталась на том же уровне, что и в январе, несмотря на то, что в линейке банка появились кредиты с пониженными ставками. Дело в том, что наибольшим спросом пользуются не маркетинговые, а классические ипотечные кредиты со ставкой на уровне 11-12% годовых.

Николай Сидоров: Если проанализировать опыт Европы, то там сейчас ипотека приносит банкам 0%, при самом лучшем раскладе – 0,25% годовых. Но европейские банки расценивают ипотеку как хороший способ «привязать» к себе клиента на всю жизнь. Возвращаясь к российским реалиям – говорить о снижении ипотечных ставок при прогнозируемом уровне инфляции 7-8% по итогам года, на мой взгляд, просто экономически необоснованно.

– Какие причины, как вам видится, сдерживают темпы прироста ипотечных портфелей?

Николай Сидоров: Ограниченное количество длинных рублей. На мой взгляд, в ипотеку можно направлять деньги, которые хранятся в пенсионных фондах. Сейчас эти средства размещаются на фондовом рынке, который отличается высокой волатильностью, а ипотека – при правильно отстроенной модели – несет в себе гораздо меньшие риски, что позволяет обеспечить достаточно высокую доходность при абсолютной надежности.

Для развития массового ипотечного кредитования банкам необходим источник долгосрочных пассивов. Им могли бы стать и безотзывные вклады, но рассмотрение законопроекта раз за разом отодвигается на новый срок. Политика... (Улыбается.) Второй способ – компенсировать процентные ставки государством для госслужащих: врачей, учителей и военных.

Иван Анисимов: Сейчас все банки вынуждены фондировать ипотечные кредиты относительно короткими деньгами – прежде всего средствами, размещенными во вкладах. И в кризис было особенно «весело»: внезапный отток вкладчиков мог в любой момент парализовать деятельность любого банка. Сейчас ситуация стабилизировалась, но сроки привлечения и размещения средств по-прежнему несопоставимы. Поэтому появление неких реально работающих государственных механизмов по выкупу хороших кредитных портфелей было бы весьма желательно. Во всяком случае, это может дать гораздо больший эффект, чем огульное покрытие рынка дешевыми кредитами через государственный банк.

– В июле, согласно мониторингу Банка России, ставки по вкладам после долгой стагнации вновь подросли. На ваш взгляд, станет ли это долгосрочной тенденцией?

Иван Анисимов: Думаю, что доходность по вкладам будет продолжать плавно расти. Вряд ли произойдет драматический рост ставок – скорее всего, до конца года они увеличатся в среднем на 1% годовых.

Мы проводили анализ потребительского поведения и выявили интересную тенденцию – размер процентной ставки постепенно теряет роль драйвера в привлечении средств населения. Спросом пользуются вклады с гибкими условиями – возможностью частичного снятия средств, пополнения в любой момент без ограничений по минимальной сумме взноса – такие вклады люди готовы размещать на длительные сроки, понимая, что достаточно поддерживать минимальный остаток по вкладу, чтобы свободно распоряжаться средствами и при этом получать инвестиционный доход.

Как показывает анализ портфеля банка, наиболее предпочтительный срок размещения средств на вкладе составляет от девяти месяцев до года, краткосрочные депозиты интересуют людей все меньше, но и трех-пятилетние вклады – тоже пока экзотика. Год-два – более привычный горизонт планирования, дальше россияне обычно не заглядывают.

– А есть ли планы по запуску связанных инвестиционных продуктов, которые сочетали бы вложения на депозит и инвестиции в фондовый рынок?

Иван Анисимов: Как таковых связанных продуктов нет, но при обращении клиента, желающего инвестировать сбережения, мы всегда определяем его рисковый профиль и в некоторых случаях предлагаем разместить часть средств в ОФБУ под управлением банка. Не могу сказать, что сегодня наблюдается взрывной рост продаж инвестиционных продуктов, но около 4% клиентов, которые планировали закрыть депозит и уйти в банк, который предлагает более высокие ставки по вкладам, изменили решение в пользу именно такой диверсификации портфеля, сочетающей надежность и потенциально высокую доходностью.

– Стоит ли ждать резких колебаний курсов мировых валют и в какой валюте вы бы советовали держать сбережения?

Иван Анисимов: Строить прогнозы – дело неблагодарное. Особенно сейчас. Очевидно лишь, что доллар и евро – классические валюты для хранения сбережений – сегодня находятся под достаточно большим давлением. И если два или три года назад я бы сказал, что накопления стоит в равных пропорциях разнести по трем корзинам, то сейчас я бы не рекомендовал хранить значительную часть сбережений в валюте.

Впрочем, интересными валютами для сбережений становятся независимые конвертируемые валюты – швейцарский франк, английский фунт. Также может быть интересен китайский юань. К сожалению, российские банки пока не предоставляют широких возможностей для хранения сбережений в этих валютах. Так что, в принципе, остается только российский рубль, который неплохо выглядит на фоне туманных перспектив мировой экономики. И, конечно, драгоценные металлы – обезличенные металлические счета, инвестиционные монеты.

Николай Сидоров: Инвестиционные монеты – это и отличный подарок, и выгодная инвестиция. Если посмотреть динамику цен на золото за последние пять лет, станет очевидно, что все эти годы происходил стремительный рост. Я сам приобрел первую золотую инвестиционную монету в 2004 году за 3400 рублей, а сейчас ее стоимость составляет около 12 000 рублей. Безусловно, в мировой истории были периоды, когда стоимость золота снижалась, но в долгосрочной перспективе – тренд роста. Еще один весомый плюс такого способа вложения – высокая ликвидность: их можно преподнести в качестве подарка, передать по наследству, положить в сейф, коллекционировать, спрятать в подкладку стула... Главное, чтобы стульев было двенадцать!