Владимир Садырин, министр образования и науки Челябинской области: «Во времена Тургенева интеллигентный человек должен был знать не менее 200 видов растений и 200 видов птиц»

Роль личности в образовании переоценить невозможно. От преподавателя зависит 90 процентов успеха учеников. Иначе не объяснишь, почему одного педагога ученики слушают, затаив дыхание, а на занятиях другого предпочитают перекидываться записочками или играть в «балду». Задача настоящего учителя – не просто увлечь, а заразить своим предметом, привить тягу к учебе. Но такое под силу не каждому. Для этого нужно обладать одним очень важным качеством – харизмой. Именно так мы решили назвать нашу новую рубрику, которую открываем сегодня. В ней вы познакомитесь с самыми яркими, интересными и знаковыми фигурами, на которых держится сфера образования. На страницах сайта вы встретитесь с педагогами, руководителями учебных заведений, чиновниками.... А открыть рубрику «Харизма» мы хотим интервью с министром образования и науки Челябинской области Владимиром Садыриным – человеком, способным увлечь не только предметами, которые он преподавал когда-то в школе, но и фотографией, заразить любовью к родному краю. Министр образования и науки Челябинской области – личность интересная и неоднозначная. Найти в плотном графике время для беседы с нами Владимиру Садырину оказалось непросто. Что неудивительно: его рабочий день длится по 12, а иногда и по 18 часов. Командировки, встречи, совещания и огромная гора обращений с жалобами – казалось бы, все это должно сделать из него классического чиновника. Сухого, строгого, интересующегося только делами. Владимир Садырин – чиновник не классический. Восхищается своим краем, любит общаться с детьми, выращивает цветы, каждый месяц бывает на природе. Стены его кабинета увешаны живописными снимками. О том, каково быть министром образования, Владимир Садырин рассказал сайту Cheldiplom.ru.

23-летний директор

– Владимир Витальевич, когда вы начали работать в должности министра образования, режим вашей работы серьезно изменился?

– Мой школьный товарищ Вадим Евтушенко недавно мне позвонил и предложил встретиться 15 мая. Я ответил: «Нет проблем, день 15 мая 2008 года у меня абсолютно свободен». (Улыбается.) У нас с ним стиль общения такой. Каждый день действительно загружен, постоянно происходит что-то незапланированное, неординарное. Я работаю здесь девятый год, с марта 1999. По большому счету, мало что изменилось. Я давно привык, что рабочий день может длиться от 12 до 18 часов. Мы с одним приятелем как-то обсуждали: жаль, что в сутках 24 часа, а не больше. Он на это очень остроумно заметил: «Почему же жаль? В сутках целых три рабочих смены». Так сложилось, что я в чиновниках давно. После окончания Челябинского пединститута вернулся на родину в город Бакал (которому, кстати, в этом году исполняется 250 лет). Через год стал директором самой крупной школы. Мне тогда было 23. Как сейчас помню, у меня было 1 122 ученика, 54 учителя, девять пенсионеров и шесть бывших директоров.

– Как коллектив школы встретил такого молодого директора?

– Было два эпизода, которые помогли мне выстроить отношения. Встретили меня настороженно – пришел пацан, проработал после окончания всего год и стал руководителем! Я нигде не учился на директора, просто набрал книжек и стал читать. В одной из них было написано, что директор должен два часа в день ходить на уроки. Я начал ходить. В неделю посещал 12-14 уроков, скоро узнал практически всех учеников и учителей. Для многих это было непривычно. У нас тогда работала уникальная женщина, благодаря которой школа «гремела» в хорошем смысле слова на всю область – Сара Григорьевна Резник. Как-то я пришел на урок биологии, который вела Сара Григорьевна в 10-ом классе. Ребята проходили тему «генетика». Наверное, Сара Григорьевна сильно волновалась: класс был отличный, но ученики никак не могли решить задачу. Она была очень сложная, на второй закон Менделя. Я поднял руку, вышел, нашел ошибку и решил задачу. Великолепной была реакция Сары Григорьевны, которая сказала: «Дети, мне стыдно: наш молодой директор решил задачу, а я вас не научила, вы не решили». После этого она стала моим первым советчиком и помощником. Высочайший ее авторитет в школе помог мне быстро подняться в профессиональном плане.

Второй случай произошел в коридоре. Все кабинеты в школе выходили на одну сторону, и во время перемены там было очень плотное движение. Как-то я вышел из своего кабинета и увидел, как первоклассник летит по коридору и вот-вот врежется в толпу десятиклассников. Я стал показывать ему рукой, мол, куда ты несешься? А он подбегает, резко тормозит, дает мне свою ладошку и говорит: «Здрасьте». Старшеклассники были удивлены, а я понял: раз со мной начали здороваться малыши, все должно получиться. Директором я проработал два года, не реализовав и одну сотую всех планов. А в 1978 году, в 25 лет, стал завгороно Саткинского района, девять лет там проработал. В 34 года меня назначили заместителем главы Саткинского района по социальным вопросам, в 40 – главой. Шесть лет проработал на этом посту, а потом Андрей Николаевич Косилов уговорил перейти в Министерство образования.

Зачем сельской школе букварь Репкина?

– У вас достаточно удачно все сложилось в школе. Почему вы говорите, что сейчас тысячу раз подумали бы, быть или не быть директором?

– Тогда я был молод, энергичен, как сейчас принято говорить, в хорошем смысле амбициозен. Думал, учителем всегда смогу поработать. Кстати, я, даже когда работал в администрации, до 1992 года вел уроки – географию и биологию, чуть-чуть астрономию. Мои ученики приходили в 7:15, потому что другого времени у меня просто не было. Но никто не жаловался – мы с ними так договорились. Когда я стал главой, начались командировки, преподавание пришлось оставить. Почему я сомневаюсь сейчас? Мне интересно с ребятами. Но при всех издержках советского режима директор школы в то время был очень защищен. Если какой-то надзорный орган превышал свои полномочия, его быстренько останавливал горком партии. Плюсом той системы было единообразие программы учебников. Сегодня же, при внешней видимости самостоятельности, директор – самая уязвимая фигура в образовании. Школы постоянно посещает огромное количество проверяющих, законодательство в области образования меняется. На директоре величайшая ответственность за жизнь и здоровье детей, которых с каждым днем все больше и больше развращает телевидение. Не зря в прессе пишут, что враг детей №1 – телевизор. Мы ведь не знаем, что там показывают, когда находимся на работе. Еще один минус – обилие программ. Как можно учить детей, когда у нас все стало бизнесом? Выпуск ЦОРов – это бизнес, потому что методически они выполняются неграмотно. Издание книг – тоже бизнес. Как можно по истории России иметь в девятом классе 27 учебников? Думаю, ни один учитель истории их все не назовет. И получается, что у нас на одной улице в Челябинске стоят две школы, переводим ученика из одной в другую – надо полностью менять учебники.

– Разве Министерство образования не может на это повлиять?

– Мы же говорим, что строим демократическое государство, где главенствует закон. А по «Закону об образовании», который был принят на заре нашей демократии, выбор учебника за учителем. Единственное, что мы могли сделать – провели мониторинг за последние четыре года и выяснили, по каким учебникам учатся выпускники, получающие четверки и пятерки. Затем издали приказ, что на бюджетные деньги будем покупать только такую литературу. Несколько лет назад я был в одном из сельских районов области. Там одна из учительниц занимается по букварю Репкина. Он самый сложный и, по сути, предназначен для уже читающих детей. У нас даже в Челябинске мало кто этим букварем пользуется. Я спрашиваю: «А у вас-то в селе как?» Она мне, гордо подняв голову, отвечает: «А я одна в районе учу по этому букварю». Но это же не аргумент! Это пример, который я привожу, когда мне начинают доказывать, что за учителем выбор учебника. Она же не сказала, что у них, как в Снежинске, 52 процента жителей с высшим образованием. Не сказала, что там родители образованные, грамотные. Она сказала о себе. Человек создает имидж себе и трудности детям. С этим мы боремся.

– Что еще вас не устраивает в школе?

– Не нравится, что большинство учителей любят работать только с талантливыми детьми. Я не буду называть конкретные фамилии. Не нравится зарплата учителей – это одно из узких мест, которое сдерживает развитие системы образования в области. Не нравятся двойные стандарты родителей и учителей, когда говорится одно, а делается совершенно другое. Это касается, например, денежного вопроса. Почему родители отказываются писать заявление о том, что с них требуют деньги в школах? Не платите вы этих денег! Они говорят: лучше вы разберитесь. Родители пытаются навести порядок чужими руками. В одном из лицеев мы запретили проводить тестирование при приеме детей в первый класс.

«Почему у вас одни мужики выигрывают»?

– Вы жесткий руководитель?

– Думаю, нет. Но судить лучше другим.

– Доводилось увольнять кого-нибудь, делать выговоры?

– Конечно. Работа руководителя такого уровня невозможна без наказаний и поощрений. Одному можно просто указать на ошибки, и он все примет к сведению, другому и выговор не поможет. Руководителю образовательного учреждения нужно быть в курсе всех изменений законодательства, учитывать все новшества. Не все справляются с таким объемом информации.

– Как вы считаете, учитель – это мужская профессия? Ведь конкурсы учителей у нас выигрывают в основном мужчины.

– По всей России количество мужчин среди работников школ составляет 13 процентов. В Челябинской области мужчин-учителей – 11 процентов. Что касается конкурсов, я с вами не совсем согласен. В Магнитогорске, например, в последний раз из десяти финалистов конкурса «Учитель года» было всего двое мужчин. Правда один из них выиграл. Вообще подобный вопрос задал недавно Андрей Николаевич Косилов: «Почему лучшими учителями у нас становятся одни мужики?» Коллега из Москвы ответил: «Потому что в жюри одни женщины». Сам я учился в школе, где было 70 процентов мужчин. Это было послевоенное время. Наше поколение помнит, как в школу пришли фронтовики. Затем в стране начались процессы, которые забрали их на производство. Сейчас сдерживающий фактор для мужчин – низкая зарплата. Доходит до того, что труды у мальчиков ведут женщины – вот состояние нашего общества. А вообще я считаю, что многие беды школ есть еще и потому, что в эпоху перемен родители мало внимания уделяют детям. Если по статистике отец в неделю общается с ребенком 24 минуты, кто воспитывает маленького человека? Отец, который уделяет ему три минуты в день, или телевизор? Поэтому ваш вопрос очень своевременный. И говорить тут надо о роли мужчин в воспитании подрастающего поколения.

– Как проходит ваш рабочий день?

– Обычно он начинается в 7:30, если не уезжаю в командировку. В противном случае может начаться и в шесть утра. Заканчивается около 20:00. Самое нелюбимое занятие – просмотр почты. Она убивает. Дневную почту я измеряю сантиметрами. Поэтому иногда, когда мне звонят и спрашивают, как дела, отвечаю: «Плохо, у меня 65 сантиметров почты».

– Электронной почтой пользуетесь?

– Она только усложняет работу. Обычно мне ее приносят в распечатанном виде – иначе просто ничего не успею. Если есть минутка, открываю интернет-сайты, чтобы посмотреть новости и погоду. Почту просматриваю часами. Зеленая папка – жалобы. Этот цвет успокаивает, а к жалобам надо спокойно относиться. За последние четыре месяца у меня накопилось 275 обращений. Я должен все прочесть и отдать кому-то из специалистов. Часто пишут родители детей – просят помочь убрать директора школы, кому-то денег не хватает. Часть жалоб приходит на сайт губернатора. Вот, к примеру, обращение: «Рядом с училищем №112 выпекают лаваши. Условия жуткие. Днем пекут, вечером развозят по магазинам. Проведите проверку, наведите порядок». Пишет мать четырех детей.

Страсть к фотографии – от геологов

– При такой колоссальной нагрузке как снимаете стрессы?

– Чемпионат мира по хоккею смотрю. Очень редко, но хожу на хоккей и другие спортивные соревнования в Челябинске.

– Это зов души или дань моде?

– Да нет. Просто я же не всегда был таким. Когда-то был стройнее, спортом занимался. На факультете мы даже спортфак обыгрывали в эстафете. Затем, когда я стал директором, отошел от спорта. К тому времени у меня родилось двое детей. (Сейчас трое, есть два внука. – Авт.) Сейчас, чтобы расслабиться, нужно побыть на природе. Хотя бы два раза в месяц я выезжаю туда. Скоро собираюсь в горы в Саткинском районе со школьными друзьями. Сядем на «Ниву», потом выйдем, пройдемся пешком. Кстати, фотографии этих мест есть у меня в кабинете.

– Вы сами их делали?

– Да, сам.

– Когда появилось это увлечение?

– Оно было заложено в той среде, где я жил. Поселок Рудничный, за Бакалом. Очень красивое место. Мои родители работали в геологоразведочной партии. К нам приезжали геологи со всей страны, работали по два года, а потом на смену им приходили новые. Практически все они фотографировали. Часто вечерами, сидя на лавочке, показывали вулканы Камчатки, горы Кавказа, Карпаты и другие красивые места. Естественно, мы тоже этим заразились. После пятого класса отец мне купил «Смену-6», и мы вместе с Вадимом Евтушенко начали фотографировать. Очень много снимали школу, большинство фотографий той поры у меня школьные. Однажды даже решили сделать учителям подарок: купили десять записных книжек, два года записывали, как они нас ругали на уроках, а потом сделали их фото, написали под ними самые интересные цитаты и подарили.

– Они на вас не обиделись за такое?

– Нет. Мы же каждому лично вручили эти книжечки. Потом, когда я стал директором, наступили времена всеобщего дефицита, было очень сложно добыть проявитель, закрепитель, даже просроченную фотобумагу. Больше двух пленок за раз не давали. Появились семейные хлопоты. Увлечение отошло на второй план. Потом, когда я уже работал главой, ко мне стали приезжать фотографы со всей области. Я их возил, показывал точки, откуда открывались красивые пейзажи и виды. Саша Мизуров из Миасса (хороший фотограф, певец Тургояка) как-то приехал в Сатку и узнал, что его коллега Саша Утробин уже уехал в национальный парк Зюраткуль. Он очень расстроился, а я говорю – не переживай, я завтра найду тебе точку, где он не был. В шесть утра встали, поехали на машине. Я привез его в очень красивый уголок. Горная панорама с котловинами, в них лежит туман. В тот день было очень облачно, но вдруг образовалось окно, через которое пробился луч солнца. Облака заиграли бордовыми цветами. Саша сделал один только кадр. Получилось великолепно. Американцы, когда к нам приезжали, сделали себе 20 фотографий. А он потом меня долго воспитывал: почему я не сказал, что нужно сделать несколько кадров. После этого захотелось самому вернуться к фотографии. В начале 90-х я снова взял фотоаппарат. Мне сразу же начали что-то дарить: кто объектив, кто фотоаппарат. Больше всего надарили фотоальбомов. У меня их более 50. Сейчас их детям раздариваю.

– Какая у вас сейчас камера?

– У меня их две – Canon 5d и Canon 20d. Иногда я беру с собой обе. Если съемки динамичные, пользуюсь 20-ой – когда надо сфотографировать спортивное событие или птичек. Для пейзажей, макросъемки подходит пятая версия. Кстати, я сделал несколько календариков с моими фотографиями. Когда заканчиваются визитки, я предлагаю взять календарик.

– А выставки у вас были?

– Да, 14. Четыре в прошлом году, в этом пока одна – в Снежинске. Думаю, еще две проведу. Это очень хлопотное дело. Чтобы сделать удачную фотографию, надо нащелкать 100-200 кадров.

– Есть любимая фотография?

– Одна из любимых висит в кабинете. Это хлебное поле перед грозой. Снято на границах Саткинского района и Башкирии. Причем, снято на пленку. Я только в последние полтора года перешел на цифру, до этого был ее ярым противником.

Зачем нам Европа?

Немало фотографий Владимир Витальевич хранит на работе. Рядом с его кабинетом есть своеобразная зона отдыха – комната, стены которой увешаны снимками. На большинстве из них запечатлены птицы самых разных видов.

– Когда мы с кем-то встречаемся и разговор не идет, я зову на релаксацию, – с удовольствием рассказывает наш герой. – И сам в любой момент легко могу снять стресс, достаточно зайти в комнату, посмотреть на птичек. Кстати, я на всех выставках встречаюсь с молодежью. Приезжаю на открытие-закрытие, только если обещают встречу с детьми. Мне очень интересно читать их отзывы, потому что у них абсолютно свежее восприятие мира. А еще они абсолютно раскованные. В свое время мы не могли написать первому секретарю горкома партии: «Я считаю, на вашей фотографии ошибка. И вообще автор неудачно назвал снимок».

– Зачем вам нужны выставки?

– Один механизатор из Уйского района, посмотрев мою выставку, написал: «Все! Со следующей зарплаты покупаю фотоаппарат». И больше ничего. Я начал делать выставки не только потому, что хотел поделиться увиденным, но и чтобы привлечь внимание к фотографии. Многие сейчас говорят, что летом больше времени стали проводить на природе с детьми, больше времени уделять родному краю. Мы же, как москвичи, которые, прожив много лет в столице, ни разу не были в Большом театре, живем в уникальном крае, но восхищаемся Европой. Недавно я возил 12 лучших учителей России по югу нашей области: Верхнеуральск, Агаповка, Фершампенуаз, Париж, Варна. После экскурсии они в голос сказали: «Если у вас будет туристический маршрут, мы первые привезем сюда детей». А они ведь еще не видели Аркаим, наши озера. У нас есть, что посмотреть, но нет внутренней культуры. Сегодня утром я шел через парк возле площади Революции. Больно видеть, как его превращают в грандиозную помойку, а дедушки-бабушки дворники убирают это...

– Что вам сейчас нравится снимать?

– У меня очень много снимков цветов. Зная это, издательства просят мои снимки для своих книг. Я люблю и знаю, как выращивать цветы. В Сатке у меня был участок, на котором росло 112 видов. Сейчас меня интересуют птицы. Я где-то вычитал, что во времена Тургенева интеллигентным человеком мог называться только тот, кто знал природу, не менее 200 видов трав и 200 видов птиц. Трав я знаю больше, потому что все время хожу по тайге – фотографирую, а потом определяю. У меня много определителей – есть английские, немецкие. Птиц я знал слабо. Два года назад начал их фотографировать в разных уголках России, пока в моей коллекции 127 видов. Среди них: пастушок, чечевица, зеленушка, оляпка. В Рождество сфотографировал в лесу на лиственнице зеленого дятла. Это большая удача. Со спинки он полностью зеленый, а спереди седой.

– Стихи до сих пор пишете?

– Чтобы писать стихи, нужен определенный эмоциональный настрой, подъем. Когда ты 12 часов жалобы читаешь, сложно что-то сочинить. Иногда друзьям на юбилей пишу, могу эпиграмму придумать. «Среди местных молодцов выделяется Кравцов…» Ладно, не буду. А так – писать стихи нет возможности. Зато я каждый год выпускаю календари. Последний делал два года. Тут есть только дата, изречение и моя фотография. Ребята делали молодые, они потеряли десять афоризмов. Девять я восстановил – что-то по памяти, что-то новое нашел. Последний не смог. Позвонил своему товарищу Игорю Зонтову – человек, который увлекается розами и в 75 лет на своем участке имеет 70 видов. Попросил его быстро, не раздумывая, назвать любимое изречение. Записал, поместил его между Гете и Чеховым, чем он очень гордится. Изречение шуточное: «Дураки – не мамонты, они никогда не вымрут». Я поставил его на 1 апреля.